Территория

Историка

• Главная >>
• Окраины Империи >>
• Казахи и Россия в первой половине XIX века.

Казахи и Россия в первой половине XIX века.

К началу XIX в. из всех кочевых народов петербургской империи практически не оцивилизованными и не интегрированными в состав России оставались казахи и не столкнувшиеся еще с русской армией и администрацией киргизы.

Еще в самом конце XVIII в. царской администрацией была поставлена задача превратить всех «не-оседлых» подданных России, в «полноценных» (что означало – перешедших на оседлый образ жизни) граждан государства (А. Каппелер). Решение этой задачи растянулась на целый век. Но были и другие причины продвижения России в Великую Степь.

Как пишет историк Елена Безвиконная, степное пространство в XVIII–XIX вв. для России было необходимо не в целях хозяйственно-экономического освоения, а в силу потребности установления четкой государственной границы в Центральной Азии путем достижения «естественных рубежей», т.е. рек и горных хребтов.

Действительно, концепция «естественных границ» могла служить идеологическим обоснованием политики Российской империи в отсутствие каких-либо четких границ в Великой Степи при условии опасного приближения к российским владениям Китайской империи, а затем и Британской (к середине XIX в.).

Другим аспектом заинтересованности России в освоении степного пространства явилось то, что степные казахские области играли роль буферной территории в неуклонном продвижении Российской империи в Центральную Азию. Заинтересованность России в первой половине XIX в. в рынках Центральной Азии требовала и более активного экономического освоения Казахстана. Уже во втором десятилетии XIX в. российские власти начали разведку полезных ископаемых в казахских степях.

В результате степное пространство постепенно втягивалось в административное пространство империи, переходя от фактически независимого статуса в условиях внешней окраины империи до внутренней окраинной провинции, на которую распространялось единое имперское управление.

В начале XIX в. далеко не все казахи (в российских источниках того времени их называли киргизами) признавали подданство России, лавируя между Россией, Китаем и среднеазиатскими государствами. Но выбор в пользу России и само российское влияние на казахские кочевья были намного сильнее других центральноазиатских акторов. Так, в 1819 г. значительная часть казахов Старшего жуза во главе с Сьюком Аблайхановым обязалась платить ясак «белому царю». Но только в 1824 г. большая часть казахов Старшего жуза приняла подданство России.

Однако не все роды Среднего и Младшего жузов в начале XIX в. были зависимы от России. Часть казахов Младшего жуза подвергались периодическим набегам со стороны хивинцев и туркмен-йомудов, а роды табын, чеклы, адай находились в прямой зависимости от Хивы (А.Ю. Быков). При этом немало кочевых родов Старшего жуза вплоть до 60-х гг. XIX в. считались (во многом формально) подданными Цинского Китая.

В начале XIX в. казахи по общеродовому принципу делились по-прежнему на три жуза. Но фактически Младший жуз распался на две независимые друг от друга орды со своими ханами: собственно традиционный Младший жуз и Внутреннюю, или Букеевскую орду (между Уралом и нижней Волгой).

Неизвестный автор XIX в. писал: «Внутренняя, или Букеевская, орда составилась из части народа, отделившегося от меньшей киргиз-кайсацкой орды, расстроившейся от вторжения враждующих соседних народов (имеется в виду Хивинское и Кокандское ханства – В.Б.) и взаимных грабежей, известных под именем барымты». Внутренняя (Букеевская) орда, в отличие от других казахских орд, находилась почти под полным контролем российской администрации.

Известно также, что в 1812 г. во Внутренней орде насчитывалось 7500 кибиток, а к 1820 г., по данным И. Казанцева, было уже 10234 кибитки с 102350 душами обоего пола (Е. Б. Бекмаханов).

На основании сведений, собранных полковником Бларембергом, общее население Младшего жуза в 40-х гг. XIX в. приблизительно состояло из 500 тыс. душ обоего пола, а число кибиток было около 100 тыс. Младший жуз состоял из родов, подродов и отделений, в состав которых входило 3 поколения: байулинское, семиродское и алимулинское.

Средний жуз состоял из 7 родовых объединений: аргын, найман, керей, уак, таракты, кипчак и конграт. По описанию подполковника Бутовского, составленному в 1833 г., в Среднем жузе было 116500 кибиток (около 468000 чел. из расчета 4 человека на 1 кибитку).

Старший жуз состоял из следующих основных родов: дулат, жалаир, албан, суан, шапрашты, исты, сергалы, ошакты, кангалы и чанышкы. По сведениям Ю. Южакова, число кибиток в нем – 95 тысяч, число населения – 550 тыс. душ обоего пола.

Казахское общество в XIX в. состояло из двух основных классов: знать (ханы, султаны, тарханы, бии, баи, батыры) и простой люд (шаруа). На низшей ступени социальной иерархии находились лично зависимые кулы (рабы) и теленгуты.

Ханы и султаны по-прежнему именовали себя «белой костью» или тюринцами (тюре) и называли себя потомками хана Чингиса. Но теперь их статус во многом зависел от их взаимоотношений с российской администрацией. Так, на основании императорского устава 1822 г. только султаны-правители и старшие султаны (ага-султаны), перешедшие на царскую службу и получившие от правительства потомственное звание дворянства, смогли пользоваться былыми привилегиями. Для этого надо было подтвердить знание своей родословной от 3 до 6 колен, только в этом случае их приравнивали к белой кости.

Права же другой части чингизидов (тюринцев), не подтвердивших своей родословной, были приравнены к правам остального родовитого сословия, которых теперь называли «караман», т.е. чернью (Е. Б. Бекмаханов).

Следующей господствующей группой, вышедшей из казахской родовой общины (не чингизиды), были родовые старшины – бии, имевшие большие пастбища и скота. В XIX в. среди казахской знати практически исчезают тарханы – звания, которые давались русскими властями за заслуги перед российским государством. Причина проста. Если в XVIII в. тарханов освобождали от всех повинностей, то в XIX в. уже нет. Неудивительно, что их число, по данным Оренбургской пограничной комиссии в 50-х гг. не превышало 20 человек (Е. Б. Бекмаханов).

Зато институт батыров в казахском обществе значительно укрепился. Так, предводитель восставших казахов в XIX в. Исет Кутибаров «собирал налоги, усмирял раздоры и исполнял должность судьи», но «называли его батыром, и он не признавал другого титула, считая, что этот ему наиболее подходит». Чокан Валиханов: «Батыр – лицо самое важное и знаменитое у киргизов после родоначальника султана… это самый влиятельный человек».

Мусульманская знать – ходжи и муллы, считались вне родовой общины и именовали себя потомками первых последователей Мухаммеда. Ходжи как представители духовенства освобождались от податей и подлежали только суду султанов. Но их вес в казахском обществе был незначителен.

У казахов при этом сохранялись пережитки языческой религии (шаманизм) и пользовались влиянием «баксы» – толкователи судеб. Отсюда наряду с шариатом у казахов сохранялся адат – обычное право. Имущественно-правовые отношения и семейные наряду с шариатом регулировались нормами обычного права – адатом (Г.Е. Марков).

Ислам практически не затрагивал простые массы и часто насаждался знатью силой. Об этом писал А. Харузин: «Нельзя считать народ тот религиозным, который приходится загонять в храм божий плетьми, нельзя считать тот народ хорошим магометанином, если его гонят насильно в мечеть: он магометанин лишь относительно». То же самое указывал казахский просветитель Чокан Валиханов.

По рассказам К. Губарева, у казахов «муллы и ахуны не имеют в их глазах той святости и непогрешимости, какие приписываются этим лицам». Более того, в 1830 г., по сведениям Даулыбаева, некий татарин Баязит в Тургае стал читать Коран, казахи просили его прекратить чтение, а потом сожгли все его книги и хотели его убить (Е. Б. Бекмаханов). Только на Юге Казахстана под влиянием Хивы, Коканда влияние ислама было сильнее. И только во второй половине XIX в. ислам проник в народные массы других областей Казахстана.

Основной хозяйственной единицей в казахских кочевьях оставался аул. В начале XIX в. в казахских кочевьях, непосредственно прилегающих к российским владениям (Букеевская орда), заметное развитие получает земледелие. Отказ от кочевого хозяйства приводит к появлению такого социального слоя, связанного с земледелием, как джатаки, (джатак означает «хлебопашец»). К ним относили людей, лишившиеся своего стада и вынужденных попасть в зависимость от казахских богатеев - баев.

По мнению специалиста по номадическому хозяйству Г. Маркова, существование кочевничества как самостоятельной формы хозяйства зависело от наличия частной семейной собственности на скот и возможности свободно использовать пастбища.

Окончательное закрепление определенных пастбищ (появление зачаточной частной собственности) за скотоводами – признак начала разложения кочевничества, перехода к полуоседлому (отгонному) или интенсивному оседлому хозяйству. Именно это и наблюдалось в первой половине XIX в. в северных казахских кочевьях, расположенных вдоль российской территории. Частная собственность на землю в скотоводческих областях стала возникать только по мере постепенного оседания казахов-кочевников, заводивших на зимниках усадьбы и обрабатывающих там поля.

Частная собственность на землю, скот и развитие товарно-денежных отношений по мере выделения кочевого скотоводства в самостоятельную отрасль занятий создали условия для большего имущественного неравенства у казахов. Кроме этого, другими источниками возникновения резкого имущественной дифференциации у казахов явились: обмен, торговля с земледельческими областями России, война и набеги на среднеазиатские оазисы и соседние племена (Г.Е. Марков).

Уже к середине XIX в. в экономической жизни казахов видную роль стали играть родовитые баи, тесно связанные с рынком и постепенно отошедшие от кочевнического хозяйства. Раньше баем могли называть любого родовитого человека. Теперь только ведущих крупные торговые и ростовщические операции. Рыночные отношения и торговля с Россией все больше и больше трансформировали социальную структуру казахского общества. В Казахстан в XIX в. из России привозили хлопчатобумажные ткани, чай, сахар, табак, лекарства для скота. Из Казахстана в Россию везли сырье животноводства (кожи, шерсть) (Е.Б. Бекмаханов).

Правительство предпринимало различные меры к тому, чтобы побудить казахов отойти от кочевничества и перейти к оседлому образу жизни. Но лучше всего это получалось вследствие примера ведения земледельческого хозяйства, которое казахам показывали русские переселенцы. Например, казахи Тургайской области в 30-40-е гг. XIX века постепенно все более становились оседлыми. По свидетельству А. Арсеньева: «Земледелие быстро развивается вследствие увеличения народонаселения (русских) и недостатка угодий для скотоводства». По его данным, в 1854 г. в обследованной им области (на севере и западе) земледелием занималось 6,7 тыс. семейств; за 5 лет их число возросло более чем в 2 раза (Г.Е. Марков).

Еще в годы правления Александра I встал вопрос о коренной трансформации кочевого сообщества казахской степи, которое в результате больше отвечало бы интересам и потребностям имперской власти, стремившейся ввести эту отдаленную и «дикую» провинцию в правовое государственное поле. Казахи выпадали из привычного статуса – российских подданных.

О том, что статус казахов в российской социально-политической иерархии не был четко зафиксирован, говорит решение Госсовета от 7 мая 1817 г. об образовании Астраханского казачьего войска, где казахи приравнялись к «иностранцам» (А.Ю. Быков). Ставилась задача превратить казахов в полноценных подданных. Для начала следовало, с точки зрения российских чиновников, устранить ханскую власть – реликтовый институт былой независимости казахов. Разработчиком реформирования по введению казахов в «цивилизованное» правовое пространство империи стал Михаил Сперанский. По «Уставу о сибирских киргизах» 1822 г., разработанному М. Сперанским, ханская власть в Среднем жузе упразднялась. Отныне его территория административно была подчинена Омской области и получила название Области сибирских казахов.

Территория бывшего Младшего жуза разбивалась на отдельные округа, управляемые особыми приказами. В эти приказы входили представители кочевой знати и русские чиновники. Округ делился на 15–20 волостей. Устав 1822 г. сильно ограничивал традиционные нормы права у казахов, постепенно заменяя их общеимперским судом.

В 1824 г. в Младшем казахском жузе также была проведена реформа. Ханская власть ликвидировалась. Степь Западного Казахстана согласно «Уставу об Оренбургских казахах» была расчленена на 3 полосы: западную, среднюю и восточную во главе с султанами-правителями (Н.Е. Бекмаханова). Султаны-правители являлись фактически чиновниками Оренбургской пограничной комиссии и назначались оренбургским военным губернатором (Центральная Азия в составе Российской империи).

Все дела об измене, убийстве, разбоях, барымте (грабежи и угон скота) стали разбирать военные суды. Казахов стал судить гражданский уголовный суд пограничной комиссии с участием султанов-правителей, в то время как суд биев отныне решал второстепенные вопросы и дела (Е.Б. Бекмаханов).

Политико-административные реформы с устранением ханской власти и отстранением от управления части султанов вызвали широкое недовольство кочевой казахской знати, которая впоследствии составила основную социальную базу антироссийских восстаний.

Во главе разнородного антироссийского движения встали представители кочевой знати: Саржан, Губайдулла, Каратай, Каип-Галий, Кенессары. Многие из них пытались заручиться поддержкой иностранных государств: одни – Хивы, Коканда, другие – Китая. Например, один из султанов Среднего жуза Губайдулла в 1824 г. в борьбе за упраздненный ханский престол обратился за поддержкой к цинскому Китаю. Китай решил воспользоваться заманчивой геополитической ситуацией и в Баян-аул направил военный отряд во главе с Хэбей Амбаня с целью провозгласить Губайдуллу ханом Средней орды. Но китайская военная миссия продолжалась недолго. И вскоре после присяги китайскому богдыхану, Губайдула был схвачен русскими военными и отправлен в Омск.

В 1827–1829 гг. развернулось антироссийское восстание в Младшем жузе во главе с султаном Каип-Галием, который сделал попытку восстановить ханскую власть, опираясь на поддержку хивинского хана. Затем уже в Среднем жузе вспыхнуло восстание султана Саржана (1824–1836) за восстановление ханского престола. Все эти восстания были подавлены. Причем если в Среднем жузе сибирская администрация иногда шла на компромиссы с оппозиционными казахами, то оренбургская администрация в Младшем жузе с участниками восстаний не церемонилась, нередко предавая их военному суду.

Вспыхнуло восстание и на территории Букеевской орды под руководством Исатая Тайманова в 1836 – 1837 гг., которое проходило под лозунгом борьбы за земли, отбираемые у казахов российскими властями. Характерной особенностью этого восстания было то, что в нем участвовали как простые казахи, так и знать Букеевской орды. Советские историки отмечали как классовый, так и антиколониальный, освободительный характер этого восстания. Но самым значительным восстанием в казахской степи стало восстание в 1837–1847 гг. Кенесары Касымова, начавшееся в Среднем жузе.

Характерно, что лозунгом Кенесары стала борьба за возвращение отобранных Россией земель и восстановление ханской власти. Кенесары обещал казахам освободить их от ига белого царя, ибо по праву деда его, хана Аблая, все киргизы принадлежат ему» (Е.Б. Бекмаханов).

Социальную базу движения Кенесары Касымова составляли недовольные царской реформой султаны-чингизиды, а военным ядром были его родственники и батыры со своими дружинами (Центральная Азия в составе Российской империи). Избранный на совете родовой знати и султанов ханом, Кенесары пытался вернуть казахов к традиционному образу жизни: он восстановил институт теленгутов и барамту, суд биев и традиционные подати простых казахов кочевой знати.

Характерно, что сам Кенесары вовсе не предполагал создание абсолютно самостоятельного казахского государства, понимая всю утопичность подобного проекта. Его задачей было восстановление ханской власти и родовых порядков казахов до 1822 г. и при сохранении прежнего вассалитета в пользу России. Поэтому Кенесары вступил в длительную переписку с Николаем I, безуспешно пытаясь от него добиться уступок. Например, в одном из писем Николаю I он писал следующее: «Полезно было бы для блага общего киргизского народа, если бы киргизский народ остался в первобытном своем положении» (Е.Б. Бекмаханов). Но, не добившись признания со стороны России, он совершал набеги на русские караваны, нарушая тем самым русскую торговлю, а также на военные укрепления и казачьи селения.

Долгое время его военные дружины в условиях бескрайних степей были почти неуловимы. Однако встав на путь жестоких грабительских походов в отношении нелояльных к нему казахов и соседей киргизов, Кенесары вскоре утратил ореол справедливого вождя и вскоре был схвачен и казнен.

В борьбе с восставшими власти применяли испытанную имперскую колониальную политику: натравливали часть казахской знати, интегрированной в общеимперскую элиту, на мятежных соплеменников. Как пишет казахский историк М. Койгелдиев: «…получив звание полковника и кое-что еще из рук русских чиновников, султаны Ахмет Жантурин, Беймухамед Айчуваков шли во главе отрядов русской армии душить антиколониальные выступления соплеменников».

Но было бы ошибкой считать действия подобных соплеменников корыстными или считать их слепыми исполнителями воли колонизаторов и «угнетателей» – русских. Многие из тех, кто, находясь на русской службе, воевал и подавлял восстание своих сородичей, искренне считали, что без современной русифицированной культуры, образования и технологий невозможно вырвать казахское общество из мрака кочевой первобытности и невежества. Поэтому русифицированные представители казахской знати (особенно Чохан Валиханов) во многом являлись сознательными проводниками интересов русской администрации и государства в казахской степи, исходя из интересов своего народа. И в этом их интересы и интересы российской администрации во многом были сходны.

Зато сам накал антиправительственных восстаний в казахской степи в этот период, во многом напоминает массовый всплеск восстаний в Башкирии в первой половине XVIII в. В том и в другом случае главными причинами восстаний являлось стремление башкир и казахов сохранить свои былые права перед лицом все большего административного давления и контроля со стороны имперской администрации.

Восстание Кенесары только подтолкнуло царское правительство форсировать продвижение России на юг. К более энергичным действиям Россию в казахских степях и Средней Азии подталкивала и сложившаяся там геополитическая ситуация.

В Центрально-Азиатском регионе наряду с одряхлевшим Китаем появилась намного более могущественная и экспансивная сила – англичане. Полковник Бутовский в 1836 г. в докладной записке отмечал, что англичане, «смело и успешно» распространяя свое влияние в Средней Азии, «приближаются также и к киргизам».

Бутовский, в свою очередь, критиковал нерешительную политику России в Средней Азии и предлагал с помощью военного десанта овладеть восточным Каспием и захватить также Хиву. Подобные мысли были и у графа К.Ф. Толя в письме к Николаю I. За словами последовали действия, правда, на первых порах не совсем удачные (поход Перовского в 1839 г.).

Тем не менее казахская степь все больше наводнялась войсками и военными укреплениями (Тургай, Иргиз, Копал, Кокпекты). С 1848 г. на казахов большей части Старшего жуза было распространено действие Устава о сибирских киргизах в рамках созданного Алатаевского округа. Его пристав носил название «начальника Алатаевского округа и киргизов Большой орды» с центром в крепости Верное. В 50-е гг. большая часть казахов Старшего жуза уже исправно платили налоги в царскую казну (А.Ю. Быков).

Процессу присоединения Старшего жуза к России всячески противодействовали китайцы, используя свою власть над восточными кочевьями казахов Старшего жуза в так называемом китайском Туркестане. Китай отправлял протест за протестом против занятия русскими войсками Семиреченского края и принятия российского подданства казахами, ушедшими из-под китайского подданства (Е.Б. Бекмаханов).

Однако соотношение сил между Россией и Китаем в Центральной Азии уже было не в пользу последнего. К тому же казахи, оказавшись зажатыми между двумя континентальными империями Россией и Китаем, предпочли сделать выбор в пользу России. Сам процесс вхождения всех казахских кочевий в состав России растянулся и на 60-е гг. и фактически завершился к середине 60-х гг. XIX в., когда Россия приступила к полномасштабному завоеванию среднеазиатских государств Хивы, Коканда, Бухары. После захвата Ташкента (1865 г.) практически все казахи оказались в пределах Российской империи, и «обратились из полупокорного народа в настоящих подданных» (по А. Ю. Быков).

Конечно, любой колониализм, даже и явный цивилизаторский, не пользуется в наше время доброй репутацией. И это вполне объяснимо. Ведь насилие и чужеземное господство во все века и всеми народами воспринималось отрицательно. В истории любого народа всегда найдутся сторонники суверенитета даже путем отказа от очевидного прогресса, с его комфортом и удобствами, т.е. лучше жить в грязной юрте, без удобств и образования, зато быть свободным, чем утерять эту «свободу» и предания и традиции далеких предков. Однако зададимся вопросом, смогли бы кочевые народы (калмыки, ногайцы, казахи и т.д.) самостоятельно и в ближайшее время вступить на путь поступательного исторического развития, если бы не роль внешнего фактора (в данном случае, России)? Ответ будет далеко не однозначный.

Итак, к положительным результатам присоединения казахских жузов следует отнести объединение этнической общности казахов в рамках российского государства, прекращение патриархального рабства, междоусобных войн и грабительских набегов со стороны соседних государств, особенно Хивы, Бухары. Но главным итогом стала, хоть и болезненная, ломка перехода от традиционного кочевого хозяйства к исторически более прогрессивному в культурном отношении оседлому образу жизни.

Следует отметить, что казахов не принуждали к принятию христианства, и они были освобождены от обязательной службы в царской армии. Да и установленный правительством размер податей и налогов (кибиточный, ремонтный сбор) казахов в казну более чем в два раза меньше, чем сбор податей, собираемых в центральных областях России.

К тому же царское правительство продолжало учитывать пеструю кочевую и родоплеменную специфику казахского общества, и поэтому административная система управления края продолжала резко отличаться от внутренних губерний России, оставаясь во многом варварской и азиатской окраиной империи.

Автор: Вячеслав Бакланов.     Дата: 2015-02-02     Просмотров: 5813    

Твитнуть

Можно также почитать из рубрики: Окраины Империи

Поделись с друзьями:

Добавить комментарии: