Территория

Историка

• Главная >>
• Окраины Империи >>
• Мятежная Башкирия и ее колониальное «укрощение» в XVIII веке.

Мятежная Башкирия и ее колониальное «укрощение» в XVIII веке.

По одной из версий наименование башкир имеет собственное самоназвание и происходит от слова башкурт (башкорт), что означает волчья голова (антрополог и этнолог Р. М. Юсупов), а по другой версии такое название дали башкирам еще арабские религиозные миссионеры. Если учесть, что у башкир существуют легенды о волке-спасителе, волке-проводнике, волке-прародителе, то, несомненно, что волк был одним из тотемов башкир. У башкирского историка Р. Г. Кузеева дано определение этнонима башкорт в значении баш — «главный, основной, голова» и кор(т) — «род, племя».

Язык башкир относится к западной ветви тюркской группы алтайской семьи и имеет несколько диалектов. В антропологическом отношении башкиры неоднородны и представляют собой смешение европеоидных и монголоидных признаков. В XVIII веке в основном под влиянием русских переселенцев в Башкирии продолжался процесс перехода от кочевого хозяйства к полукочевому скотоводству и занятию земледелием. Но этот процесс занял много времени.

Как писал в середине XVIII в. П. Рычков, «Башкирский народ к пашне не склонен. И хотя некоторые из них и сеют, то токмо про свою нужду, и то малое число. Пропитание свое имеют они по большей части от содержания лошадей и бортных угодьев».

Частной собственности у башкир не было, вся земля считалась собственностью общины. Однако все больше ранее общинных земель переходило в частные владения, чему способствовал царский указ 1736 года. Тем не менее этот процесс занял много времени, и даже к концу века свыше половины башкирских земель находились в общинной собственности (Х. Ф. Усманова).

Башкирская знать – бии, князья, тарханы, старосты и старшины – часто именовались общим словом «лучшие люди». Бии и князья – потомки родоплеменной знати распоряжались землями общины. Но в отличие от татарской знати бии и князья не имели официальных грамот, подтверждавших их высокое положение. В тоже время, находясь на русской военной службе, они награждались тарханными званиями и получали соответствующие тарханные грамоты. Тарханы составляли основную группу башкирской знати.

Военная служба башкирских тарханов давала право освобождение от податей в пользу казны и в привилегиях во владении землей. Знатью были старосты и старшины. Старосты возглавляли волости до 30-х гг. XVIII в. Затем их на посту сменили старшины. Российская администрация проводила все управленческие мероприятия именно через башкирских старшин. Но при рассмотрении более важных вопросов, касавшихся населения «дороги» или волости в целом, собирались волостные сходы – йыйыны, созывались и всебашкирские йыйыны (Национальные окраины Российской империи…).

Представителями мусульманского духовенства являлись ахуны и муллы, среди последних было немало татар и мишарей. И хотя исламизация башкир несколько отставала по сравнению с этим процессом среди казанских татар, но в XVIII ислам получал на территории Башкирии все большее распространение. В Башкирии открываются новые мектебе (начальные школы) медресе (школы повышенного типа). Медресе открываются в деревнях Суюндюк (1709 г.), Сытырманово (1713 г.), Стерлибашево (1720 г.), в селе Каргалы (1740 г.). Обучение в них велось на арабском языке и носило религиозно-схоластический характер. Окончившие мектебе и медресе становились в основном духовными лицами, а некоторые просто грамотными людьми – абызами.

Зависимое башкирское население состояло из ясачных людей и туснаков. Ясачные люди – рядовые общинники, были лично свободные, несли повинности (ясак, военную службу, подводную повинность) в пользу государства и некоторые в пользу своей знати. Туснаки – бывшие ясачные люди, которые лишившись своего хозяйства, закладывали себя башкирской знати и работали в их хозяйстве. Кроме этого, у знати имелось незначительное количество рабов из военнопленных калмыков, татар, казахов (Х. Ф. Усманова).

Башкиры, хотя и находились на российской военной службе и обязаны были воевать только с противниками России, тем не менее, оставались весьма свободными в выборе врага. И поэтому башкирская военизированная знать произвольно, исходя из своего дипломатического понимания внешнеполитической ситуации, частенько самостоятельно совершала набеги на своих соседей, в первую очередь на калмыков и казахов.

При этом российские власти смотрели на это как бы сквозь пальцы и зачастую умело, и ненавязчиво направляли башкирские грабительские рейды в зависимости от складывающейся ситуации в Степи, на своих противников. В условиях фактического отсутствия границ и близости огромной степной зоны такие понятия как война и мир в XVIII веке здесь были очень условны. Вооруженные набеги и крупные разбои с угоном скота и людей происходили регулярно с участием яицких казаков, башкир, калмыков и казахов.

Промышленное освоение Урала и строительство новых военных линий и крепостей привели к широкому потоку поселенцев из России на благодатные башкирские земли. Это существенно повлияло на изменение этнодемографической ситуации в крае.

Однако в Башкирию переселялись не только одни русские. По некоторым данным, в 20-х гг. XVIII в. во всей Башкирии проживало около 380–400 тыс. башкир обоего пола. Пришлого населения в 30-х гг. этого века насчитывалось 117 тыс. обоего пола, в том числе русских – 75 тыс., татар, мари, чувашей, мишарей, удмуртов, мордвы и украинцев – 42 тысяч (Х. Ф. Усманова). Царское правительство, начиная с 30-х гг., активно раздавало и жаловало башкирские земли, как русским дворянам, так и нерусской знати Поволжья.

В то же время, власти стремилось запретить стихийное и свободное заселение этих земель. Но, несмотря на царский запрет, рядовые татары, мордва, удмурты, чуваши, мишари (служилые татары) бежали в Башкирию и обосновывались там. Они пользовались башкирской землей и как бы пускались на эти земли. Отсюда их наименование – припущенники.

Другой категорией населения были тептяри – это были те, кто оформляли письменно условия пользования башкирскими землями. Они платили башкирам оброк или принимали участие в уплате ясака и несение подводной повинности. Бобыли же не имели таких договоров с башкирами о пользовании землей и устно договаривались об этом. Со временем эти категории людей попали в зависимость от татарских, удмуртских, марийских, мордовских, мишарских «лучших людей».

Под влиянием русского населения башкиры переходили к земледелию и все больше интегрировались с остальной частью страны. В XVIII веке в Башкирии население во многом являлось многоэтничным и многоконфессиональным. К 70-м годам XVIII в. здесь проживало около 540 тыс. человек, в том числе более 200 тыс. башкир, примерно столько же русских крестьян, ремесленников, купцов и около 100 тыс. нерусских припущенников (История Урала…).

То есть башкирское коренное население стало меньшинством на своей исконной территории. В то же время государственно- феодальный гнет здесь был намного слабее, чем в центральных регионах с русским населением, поскольку около 90 % населения края состояло из лично свободных людей.

Наступление на башкирские вольности и жесткая унификационная политика Петербурга на восточных окраинах вызвала многочисленные антиправительственные восстания, свидетельствующие о том, что промышленное освоение Башкирии, и ее интеграция в состав империи носили в основном колониальный характер.

Первое крупное восстание 1704–1711 гг., было вызвано обложением населения дополнительными налогами, попыткой проведения переписи населения и рядом довольно неуклюжих правительственных мер побудить башкир к христианизации (выразилось в постановлении властей строительства мечетей, по форме напоминающих церкви) (История Урала…).

Инициаторами и основными движущими силами восстания были рядовые башкиры и частично знать. Их поддерживали татары, мари, чуваши, мишари, удмурты и мордва. Восставшие добивались восстановления в полном объеме тех договоренностей, что были обозначены в грамотах, дарованных башкирам еще Иваном Грозным. Восстание, носившее характер настоящих боевых действий, периодически властями подавлялось, но вновь вспыхивало с новой силой. В ходе него крупные повстанческие отряды башкир пытались даже захватить Казань и Уфу, но были отбиты. На подавление восстания правительство не раз бросало верную им калмыцкую конницу.

Новым в этом восстании по сравнению с башкирскими восстаниями в XVII в. (а их также было много - в 1645, 1662—1664 гг., 1681—1684 гг.) было то, что часть восставших взяла курс на создание самостоятельного Башкирского государства (ханства). Об этом свидетельствует появление в их стане хана: в 1707 г. один из повстанцев башкир Юрматынской волости Хазий Аккускаров избран был ханом. Кроме этого восставшие пытались также заключить военный союз с иностранным государством – среднеазиатскими каракалпаками (А.Б. Зарипов).

Россия в то время как известно, вела тяжелую Северную войну. В ходе восстаний башкирские отряды достигали Самары, Саратова, Астрахани, Вятки, Тобольска, Казани (1708 г.) и Терского городка на Северном Кавказе. Здесь башкиры даже объединились с кавказскими горцами и русскими казаками-раскольниками, но потерпели неудачу. Людские и материальные потери, с обеих сторон были огромны. Тем не менее, силы были неравны, и к тому же большинство башкирской знати в 1709–1711 гг. перешло на сторону самодержавия.

Однако «замирение» башкир не носило постоянный характер и правительство это понимало и разрабатывало меры, чтобы предотвратить новые выступления населения, не желавшего мириться с исчезновением своих былых прав. В то время сама башкирская территория в планах российских властей представляла собой ценность не только в экономическом, но и в стратегическом отношении.

В начале 20-х гг. Петр I «изволил особливое попечение иметь… своевольный башкирский народ на вечное время обуздать» и превратить Башкирию в плацдарм для наступления на Казахстан и Среднюю Азию. Эти соображения получили более детальную разработку в проектах начальника Главного правления Сибирских и Казанских казенных заводов В.Н. Татищева и казанского губернатора А.П. Волынского. Представленный в 1734 г. правительству Анны Иоанновны проект обер-секретаря Сената И.К. Кириллова являлся синтезом и дальнейшим развитием перечисленных выше планов (Х. Ф. Усманова).

Следующее наиболее крупное восстание произошло в 1735—1740 годах. Оно было вызвано решением правительства, построить Оренбургскую линию укреплений на юге и юго-востоке Башкирии. Организация строительства крепостей была поручена крупному государственному чиновнику И.К. Кириллову, который возглавил особую Оренбургскую военно-политическую экспедицию. В 1734 году экспедиция Кириллова прибыла в Уфу.

Следует отметить, что башкиры категорически были настроены против постройки крепостей. Башкирские старшины, заранее узнав об экспедиции, направили в Уфу, к Кириллову делегацию и потребовали отказаться от постройки крепостей на башкирской земле. Они при этом напоминали о времени Ивана IV, когда русский царь даровал им право жить при старых порядках и обычаях на своей земле. Башкиры всерьез предупреждали высокого русского чиновника о возможном восстании.

Но Кириллов не обратил внимания на предупреждение, и летом 1735 года экспедиция двинулась на реку Орь, где решено было построить город Оренбург. Эта экспедиция (впоследствии ее возглавил В.Н. Татищев) проделала огромную работу. Построила десятки военных крепостей, заводов, основала г. Оренбург, который в итоге стал российским центром-форпостом для дальнейшего российского продвижения на кочевой и земледельческий Восток. Вскоре и вся территория современной Башкирии составила в итоге Оренбургскую губернию под управлением губернатора (1744 г.). Однако прежде чем это произошло, в Башкирии началось новое восстание.

Восставшие (как ранее предупреждали башкирские делегаты) протестовали против постройки новых крепостей, в том числе основания на их земле Оренбурга и раздачи общинной башкирской земли в частное владение. Летом 1735 г. массовое восстание башкир охватило многие районы Ногайской, Казанской, Сибирской дороги, затем перекинулось и на весь башкирский край. Повстанческие отряды нападали на правительственные отряды, захватывали целые крепости, расправлялись с верными властям башкирами, мишарями, разоряли их аулы.

Само восстание включало в себя три активных фазы: 1735–1736 гг., 1737–1738 гг., 1739–1740 гг. На подавление восстания были брошены силы Военной Экспедиции, казаки и калмыки, которые, проявляя жестокость, громили восставшие аулы. На втором этапе восстания (1737–1738 гг.) башкирские повстанцы обратились за помощью к казахским ханам Среднего и Младшего Жузов. Однако восстание происходило как раз в тот момент, когда казахи сами нуждались в военной помощи разорявших их джунгаров и крайне дорожили союзом с Россией, поэтому они восставшим отказали.

Как и во время подавления предыдущих восстаний, российское правительство широко применяло политику «разделяй и властвуй», натравливая на восставших башкир их соседей: чувашей, татар, мишарей и калмыков. Анализ этого восстания показывает, что восставшие, утратив доверие к царскому правительству, пытались отсоединиться от России.

О масштабе этого восстания говорит также и тот факт, что в карательных операциях против восставших приняло свыше 7000 тыс. солдат, драгун, казаков, мобилизованных крестьян, «верных» башкир и мишарей. Можно также считать, что восстания 1735–1740 гг. явились самым крупным движением башкир в XVII – XVIII вв. Восстание было очень кровопролитным, по некоторым данным погибло, казнено и отправлено в ссылку свыше 40 тыс. башкир. По подсчётам американского историка А. С. Доннелли, из башкир в ходе репрессий и подавления погиб каждый четвёртый человек.

Однако имперская власть не сделала должных выводов из этого восстания. Более того, в 40-е – 50- е гг. правительство взяло курс на массовый захват пустующих общинных башкирских земель. Большими темпами продолжалась колонизации края российским населением.

Но, наверное, самым раздражающим фактором для башкир стала политика насильственной христианизации края, которая сопровождалась административным сокращением мусульманского духовенства и даже уничтожением мечетей. Принудительная христианизация, стимулированная налоговыми льготами, выглядела особенно масштабно. Только за 1741–1747 гг. было крещено 234620 мусульман и язычников в Среднем Поволжье (Х. Ф. Усманова). В свою очередь, новокрещенных башкир, перешедших обратно в мусульманскую веру, жестоко казнили.

В результате в Башкирии создалась крайне напряженная ситуация. То здесь, то там вспыхивали восстания, местами даже крупные (1745 и 1747 гг.), хотя эти восстания носили преимущественно локальный характер и большой опасности для властей не представляли. Зато восстание 1755–1756 гг. по-настоящему напугало властей из-за его религиозного фактора.

Поводом к восстанию стала попытка властей провести новую налоговую реформу в Башкирии. Указом Сената от 16 марта 1754 г. ясак с башкир, мишарей и служилых татар Оренбургской губернии был снят. Их обязали покупать соль из казны по 35 коп. за пуд, запретив бесплатно пользоваться солью из местных источников (казенная монополия на соль), как они делали до сих пор. Это вызвало возмущение населения, так как покупка соли им обходилась почти в 6 раз дороже, чем уплата ясака.

Руководителем восстания стал мулла Габдулла Галиев по прозвищу Батырша, который происходил из мишарей деревни Карыш Сибирской дороги и считался одним из образованных представителей духовенства. Восстание вспыхнуло в 1755 г. К восставшим башкирам присоединились татары и мишари, а также часть башкирского духовенства и знати. Восстание проходила под лозунгами священной войны мусульман («газават») против всех христиан, в первую очередь против русских (как богатых, так и бедных), которых восставшие призывали изгнать из края. Восставшие нападали на заводы, крепости, правительственные команды и разоряли их. Характер восстания Батырши явно носил признаки национально-освободительного движения (А.Б. Зарипов).

Однако единства между восставшими, разделенными по этническому признаку (башкиры, татары, мишари)- не было. Известие о восстание встревожило Петербург. И власти стали использовать классическую имперскую политику, натравливая одних азиатских подданных на других. В манифесте Елизаветы Петровны в сентябре 1755 г. к татарам Среднего Поволжья, звучал призыв сохранять верность престолу «белого царя». Кроме этого, за участие в походе против восставших татарам было обещано выдача жалованья, за 2 месяца вперед и разрешалось захваченное ими в боях имущество и пленных оставить у себя.

Более того, мусульманское население Казанской области было освобождено от уплаты недоимки подушной подати за предыдущие годы в сумме 250 тыс. рублей (огромные по тем временам деньги). Была ослаблена политика насильственной христианизация мусульман. Мусульманам вновь свободно разрешено строить мечети. В итоге казанские татары приняли активное участие в подавлении восстания (Х. Ф. Усманова).

Российские власти с жестокостью подавляли это восстание. Спасаясь от преследования воинских команд, к казахам бежало до 50 тыс. башкир. Восстание под руководством Батырши оказалось опасным для России тем, что восставшие искали помощи у соседних государств: обращались к османскому султану, крымскому хану, калмыкам и казахским ханам. Исламское духовенство среди восставших широко использовала лозунг борьбы с неверными. Серьезную опасность для российской администрации представлял возможный военный союз казахов и бежавших к ним башкир.

Главный усмиритель этого восстания – оренбургский губернатор Неплюев – проявил поистине иезуитское искусство в своей политике «разделяй и властвуй». Он намеренно распространял подложные грамоты на языке тюрки, составленные оренбургским ахуном Ибрагимом, в которых якобы говорилось, что мусульманское духовенство осуждает восстание и советует повстанцам принести повинную.

В то же самое время Неплюев обращался со специальной грамотой, обращенной к мишарям и татарам, утверждавшей, что башкиры их будто бы хотят поработить. Таким образом, он стравливал участников восстания друг с другом. Наконец, губернатор предложил казахским ханам и знати в обмен на подарки и щедрые звания выдать беглых башкир и ограбить их, присвоив себе их имущество и скот. К казахам из Оренбурга было отправлено посольство во главе с А.И. Тевкелевым. Последнему было выдано 10 тыс. рублей на подарки хану и знати. А самому хану было назначено ежегодное жалование в 600 рублей. Казахи сразу же стали отнимать имущество и грабить башкир, которых они приютили у себя (Х. Ф. Усманова).

Башкиры в свою очередь стали мстить казахам, нападая на их кочевья. Более того, с начала 1756 г. башкиры, найдя тайную поддержку со стороны губернатора Неплюева, стали регулярно нападать на казахов. Жертвы башкиро-казахской резни были с обеих сторон, и вчерашние союзники превратились в заклятых врагов. Таким «дипломатичным» способом оренбургские власти смогли подавить это опасное для империи восстание, не получив военной помощи из Петербурга (Россия тогда вступала в Семилетнюю войну). Летом 1756 г. восстание было жестоко подавлено.

28 июля 1756 г. в руки властей попал Батырша – Габдулла Галиев. Ему по приговору суда вырезали ноздри и пожизненно заключили в Шлиссельбургскую крепость. В плену Батырша написал знаменитое «Письмо императрице Елизавете Петровне», в котором обстоятельно изложил причины всех башкирских восстаний.

Серьезный характер этого восстания заставил имперскую власть существенно смягчить свою политику во всем Поволжье и Башкирском крае. Но правительство оставило в силе свое решение о замене ясака покупкой соли из казны. В то же время восстановили право башкир непосредственно обращаться к главе государства со своими нуждами, а также ликвидировали часть избыточных податей.

В сентябре 1759 г. Сенат в ответ на челобитную от представителей башкир определил: «…впредь оному башкирскому народу отнюдь никому обид и разорений не чинить, и в угодьях их насильством не селиться…» (Х. Ф. Усманова). Но главное: под влиянием восстания Батырши правительство прекратило насильственную политику в отношения ислама и мусульманского духовенства и вернулось к более гибкой политике сотрудничества с местной элитой.

Изменение политики принесло свои плоды. Башкирия все более интегрировалась в имперское тело России. Было бы неверно рассматривать строительство русских крепостей, промышленных предприятий на территории Башкирии как негативный процесс. Во все века, времена и народы человеческий прогресс и приобщение к высшим достижениям цивилизации сопровождался насилием и нередко достигался кровью. В то же время строительство военных крепостей на башкирской земле стало надежной защитой для башкир от постоянных набегов кочевников (калмыков, казахов, мишарей и т.д.) и русских казаков.

Однако окончательный процесс вхождения Башкирии в состав России по-прежнему встречал препятствия. Лозунг «земли и воли» самозваного императора Петра III (Е. Пугачева) вновь в который раз привлек к себе внимание многих поволжских народов, в том числе и башкир. Башкир в этом грандиозном восстании (1773–1775) возглавлял талантливый башкирский поэт и просветитель Салават Юлаев. Однако одновременно немало служилых башкир было мобилизовано для борьбы с восставшими. Восстание в Башкирии было сломлено только после пленения Салавата Юлаева 25 ноября 1774 г., которого ждала тяжелая бессрочная каторга. Затем была усмирена и вся Башкирия. Само усмирение проходило в практике того времени: казней активных бунтовщиков, отрезание у участников ушей, носа и т.д.

Новые административные реформы местного самоуправления в Башкирии стала проводить уфимская губернская администрация. В 1789 г. ее начал уфимский наместник О.А. Игельстром. Не уничтожая волостные учреждения, он разделил башкир по юртам и командам без учета их родовой принадлежности. Все башкирские дворы были распределены между 103 юртами, что соответствовало приблизительно количеству башкирских волостей. Во главе юрты был поставлен юртовый старшина. По его реформе мишари и служилые татары также были приписаны к башкирским юртам (Х. Ф. Усманова).

С 1798 г. при новой кантонной системе управления, башкиры, а позднее мишари стали превращаться в военно-служилое сословие. С этого времени они несли военную (кантонную) службу на пограничных линиях в крепостях, а также снаряжали полки для участия в войнах, которые вела Россия (например, в войне с Наполеоном) (Национальные окраины Российской империи…).

И хотя башкиры вплоть до середины XIX в. в социальном отношении далеко не были интегрированы в российское общество, тем не менее к концу XVIII в. в административном отношении Башкирия полностью контролировалась властями. И главным фактором такого контроля являлось русская и российская колонизация края, к концу XVIII в. пришлое население уже значительно преобладало над коренным.

Автор: Вячеслав Бакланов.     Дата: 2014-11-02     Просмотров: 6403    

Твитнуть

Можно также почитать из рубрики: Окраины Империи

Поделись с друзьями:

Добавить комментарии: